Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
«Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью. Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать...» — так описывал в своем дневнике начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер вторжение вермахта в Советский Союз ранним утром 22 июня 1941 года.
Несмотря на ожесточенное сопротивление советских пограничников и контрудары Красной Армии немецкие войска при поддержке своих румынских союзников стремительно прорывались вглубь территории СССР. Первый удар противника приняла на себя расположенная на границе Брестская крепость. «Рано утром нас с детьми разбудил ужасный грохот», — вспоминала Анастасия Никитина-Аршинова: «Рвались снаряды, бомбы, визжали осколки. Я, схватив детей, босиком выбежала на улицу. Мы едва успели прихватить с собой кое-что из одежды. На улице царил ужас. Над крепостью кружили самолеты и сбрасывали на нас бомбы. Вокруг в панике метались женщины и дети, пытаясь спастись. Передо мной лежали жена одного лейтенанта и ее сын — обоих убило бомбой».
Встретивший войну в Брестской крепости двенадцатилетний Петр Котельников был воспитанником в музыкальном взводе 44-го стрелкового полка: «Под утро нас разбудил сильный удар. Пробило крышу. Меня оглушило. Увидел раненых и убитых, понял: это уже не учения, а война. Большинство солдат нашей казармы погибли в первые секунды. Я вслед за взрослыми бросился к оружию, но винтовки мне не дали. Тогда я с одним из красноармейцев кинулся тушить вещевой склад. Потом с бойцами перешел в подвалы казармы соседнего 333-го стрелкового полка... Мы помогали раненым, носили им боеприпасы, еду, воду. Через западное крыло ночью пробирались к реке, чтоб набрать воды, и возвращались обратно».
Брестская крепость. Первые дни войны.
Брестская крепость-герой/russiainphoto.ruЛюфтваффе нанесли массированный удар по десяткам советских аэродромов, где базировались основные силы авиации западных военных округов. В первый же день противнику удалось уничтожить до 1200 самолетов, 900 из которых даже не успели взлететь. «...У меня в груди похолодело. Передо мною — четыре двухмоторных бомбардировщика с черными крестами на крыльях», — вспоминал заместитель командира 46-го истребительного авиационного полка Иосиф Гейбо: «Я даже губу себе закусил. Да ведь это «юнкерсы»! Германские бомбардировщики Ю-88! Что же делать?.. Возникла еще одна мысль: «Сегодня воскресенье, а по воскресеньям у немцев учебных полетов не бывает». Выходит, война? Да, война!»
«Как началась война, я не забуду никогда. Такого страха и паники, как в первый день, вернее даже часы войны, я не испытывал больше никогда», — рассказывал служивший тогда в Каунасе танкист Иван Хохлов: «Практически в 4 часа утра, в самом начале пятого, нас начали бомбить немецкие самолеты. Мы-то спали, только часовые на посту. Все повыскакивали, кто в чем, мечутся, крики, не видно ничего. Самолеты бомбят, кругом гарь, что-то горит. Самое интересное, что у нас машины почти все стояли без колес, на колодках. Ребята бросились колеса получать....да какие там колеса... Было всего три готовых машины. Вот мы кто уцелел, вместе с командиром набились в кузовы и погнали на восток».
Далеко не все немцы верили в успех военной кампании против СССР. Буквально накануне начала операции «Барбаросса» у обер-лейтенанта 8-й силезской пехотной дивизии Эриха Менде состоялся разговор со своим начальником. «Мой командир был в два раза старше меня, — вспоминал Менде, — и ему уже приходилось сражаться с русскими под Нарвой в 1917 году, когда он был в звании лейтенанта. "Здесь, на этих бескрайних просторах, мы найдем свою смерть, как Наполеон..." — не скрывал он пессимизма. — "Менде, запомните этот час, он знаменует конец прежней Германии"».
В том, что война против Советского Союза не будет для немцев легкой прогулкой, они убедились сразу же. В докладе начальника штаба 4-й армии генерала Гюнтера Блюментритта в самом начале кампании было сказано: «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце, русские стойко оборонялись».
В полдень 22 июня по радио выступил народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов, объявивший о вторжении Германии в Советский Союз и начале отечественной войны против агрессора. Многие люди были в недоумении, почему эту речь произнес не глава государства. Маршал Георгий Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях» позже прокомментировал эти события: «И.В. Сталин был волевой человек и, как говорится, "не из трусливого десятка". Растерянным я его видел только один раз. Это было на рассвете 22 июня 1941 года, когда фашистская Германия напала на нашу страну. Он в течение первого дня не мог по-настоящему взять себя в руки и твердо руководить событиями. Шок, произведенный на И. В. Сталина нападением врага, был настолько силен, что у него даже понизился звук голоса, а его распоряжения по организации вооруженной борьбы не всегда отвечали сложившейся обстановке».
Объявление о начале Великой Отечественной войны.
Евгений Халдей/МАММ/МДФ/russiainphoto.ruУ многих советских граждан (особенно для тех, кто находился глубоко в тылу) начало войны не вызвало серьезного беспокойства. «Дом наш стоял немного в стороне от села, поэтому о начале войны я узнал только ближе к вечеру», — вспоминал житель Калининской (сегодня Тверской) области Виталий Черняев, которому на начало войны исполнилось одиннадцать лет: «И знаете что? Поначалу меня это вообще никак не расстроило. На второй день я даже обрадовался! Мы все были тогда воспитаны на патриотических песнях, фильмах. "Ну, подумаешь, Гитлер какой-то... Немцам из Волги воды не пить! Мы всех победим!" — вот такие были первые мысли».
Анатолий Вокрош жил тогда под Москвой: «Мы носились в кустах, кричали: "Война началась! Ура! Мы всех победим!" Мы абсолютно не понимали, что это всё означает. Взрослые обсуждали новость, но не помню, чтобы в деревне была паника или страх. Деревенские занимались привычными делами, и в этот день, и в следующие из городов съезжались дачники». Никто и в страшном сне представить не мог тогда, что война против нацистской Германии и ее союзников продлится долгих 1418 дней и будет стоить жизни свыше 27 миллионам советских граждан.
