Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Вплоть до XIX века русские крестьяне почти не имели доступа к профессиональной медицине. С появлением земских госпиталей и врачей ситуация хоть и улучшилась, но ненамного. Дело в том, что сельские жители не очень-то доверяли врачам!
С древних времен русские крестьяне верили, что болезни – это не физические недомогания, а злые духи, вселившиеся в больного. Поэтому предпочитали помощь не доктора, а знахаря – того, кто знает. Чем-то не-христианским это не считалось; к тому же и сельские священники зачастую рекомендовали обратиться к знахарям как единственным носителям какого-никакого, а медицинского знания.
Земский врач чувствовал обязанность исцелить как можно больше больных, тем более что врачебная помощь всегда была в дефиците. Он споро осматривал крестьян, прописывал и выдавал простейшие лекарства. Но крестьяне врачам не верили. Как пишет филолог, этнограф Наталия Будур, они считали, что «раз известное заболевание произошло не по той или иной физической причине, а случилось от вмешательства нечистой силы, то и средства лечения должны соответствовать причинам заболевания» – то есть быть магическими. Доктор выдает какую-то прозрачную безвкусную водичку или круглые таблетки, причем всем одни и те же (правда, на вид все таблетки одинаковы). Уходя от врача, крестьяне ворчали: «Вот, путем и не расспросил меня, а лекарство дал. Надо думать, чтобы побыстрее отвязался». Как же он может лечить, болезни-то разные! То ли дело знахарь – с каждым поговорит, все про болезнь выведает и лекарство выдаст «правильное»: темное, густое, гадкое и вонючее.
Кроме того, как пишет Наталия Будур, «даже если во время лечения знахари и не могли помочь больному, то они разными «механическими» действиями, употребляемыми при заговорах – поглаживаниями, постукиваниями и нашептываниями – значительно успокаивали нервы больного. Больные верили в знахаря — и в этом был залог успеха его дела. Даже если улучшение наступало не из-за лечения, а по естественным причинам, крестьяне все равно свято верили, что на ноги их поставили чары местного лекаря».
Эта статья как раз о методах не медицинских, а знахарских, причем наиболее диких. Если они и приносили пользу, то только за счет эффекта плацебо и безапелляционной уверенности «пациентов» в квалификации знахаря.
«Кирпичное масло» считалось эффективной припаркой при переломах (очевидно, закрытых) и ушибах. Готовили его так: из задней стенки печи брали кирпич, толкли в ступе до состояния порошка, сдабривали конопляным или подсолнечным маслом и смесь некоторое время кипятили, после чего завязывали в узелок и прикладывали, еще теплую, к больному месту.
Мистическая сила такого масла заключалась в порошке печного кирпича – печь в доме была местом особым, источником тепла, пищи и обиталищем домового. Так что ее кирпичам приписывались целебные свойства.
Чем только не пытались лечить укусы змей и насекомых, а также бешеных собак и кошек! Одно из самых экзотических средств против укуса бешеной собаки: поймать пчелиную матку, убить, высушить и смолоть в порошок. Половину порошка наносили на укус, половину проглатывали. Эффективно, если бешенство не передалось. А если передалось – ну, на то и воля Божия.
При укусе змеи, место укуса смазывали ушной серой (которую нужно было еще оперативно набрать по всем ушам деревни), а самого больного нужно обмазать дегтем. Альтернативный метод – прикладывать к месту укуса живых жаб, которые должны умирать одна за другой, пока болезнь не уйдет.
Против укусов, а также ожогов, эффективной считалась детская моча. Определенный смысл в этом все-таки есть: в моче много аммиака, который является простейшим антисептиком.
Но вот промывать глаза мочой против куриной слепоты, или лечить ей водянку – абсолютно бесполезно. А ведь знахари этим занимались. Также детскую мочу давали пить в случае ушибов и сотрясений.
Фекалии использовались как лекарство во всех традиционных культурах, это не что-то исключительное для русских крестьян. Психологи утверждают, что приписывание выделениям лечащей силы характерно потому, что источник выделений – половые органы и область вокруг них, в традиционном сознании безусловно мистические места, ведь они связаны с деторождением. Короче говоря, в отсутствии действенных лекарств годилось любое...
Человеческие экскременты, высушенные и стертые в порошок, сыпали в глаза против бельм. Сухой помет воробья был «полезен» против бородавок, экземы и раздражений. Кроме того, коровий навоз прикладывали, когда болели зубы и десны.
Навозные ванны использовались для лечение при простуде. Вот как описывал их земский врач из Орловской губернии: «На пол, в избе, ставят большую кадушку, сыплют туда овсяной мякины, лошадиного помета, соли, иногда еще и коновал дает какого-нибудь снадобья. Потом кипятят воду, льют ее в кадушку и накрывают веретьем, чтобы все это распарилось. Когда вода мало-мальски остынет, больного сажают в кадушку, накрывают веретьем, свитами, оставляя незакрытой одну голову, и держат так часа 3–4. Вынув из кадушки, больного кладут на печку и накрывают дерюгой, чтобы не остыл, и дают выпить стакан водки, настоенной на стручках». Подобным же образом приготовлялась в Орловской губернии и навозная ванна для детей: «Навоз кладут в кадушку и заливают кипятком. Когда вода несколько остынет, сажают ребенка и накрывают его свитой с головой. Часто от этого дети задыхаются, и их вынимают из кадки мертвыми, но причину, по замечанию сотрудника, сваливают на нечистую силу».
Немаловажной частью лечения испражнениями была вера в то, что болезни сами «отлетят» от отвращения и вони. Еще более действенным считалось лечение с использованием предметов, относящихся к миру мертвых. «Мертвячье мыло», использовавшееся при обмывании покойника, считалось очень сильным лекарством, как и вода, слитая после обмывания. Способными отпугнуть болезнь считались и мертвые животные.
«В деревне Пухове, в двух верстах от Святых Гор долго хворал крестьянин чахоткою», – писала сотрудница этнографического общества из Пскова. «Хотя он и мало верил в докторов, однако не раз обращался к их помощи и, видя, что ничего не помогает, решился, наконец, испробовать последнее средство. По совету ворожеи достали сырую кожу от только что павшей коровы и накрыли ею больного с головой, шерстью вверх и так плотно, что дышать он мог только с трудом. Под кожей больной пролежал, по крайней мере, с полчаса, пока ворожея читала над ним свой заговор».
В другом случае мужика, страдавшего лихорадкой и перепробовавшего всевозможные средства лечения, жена уложила на печь и накрыла только что содранной шкурой от подохшей овцы. Такое отсутствие брезгливости возмутило даже лихорадку. Больной рассказывал: «Пришла она ко мне и начинает браниться: вот, чертов сын, лег на голые кирпичи да еще падалью накрылся, ну, как теперь с тобой ляжешь? Оставайся, коли так, леший с тобой! Ругалась, ругалась, плюнула три раза да и ушла: выздоровел ведь после этого».
Славяне верили в целительную силу огня еще с языческих времен. Самым целебным, однако, считался не печной огонь, а так называемый «живой огонь», полученный трением.
Если в деревне начиналась эпидемия, лихорадка, массовые заболевания, считалось, что всем нужно очиститься живым огнем. Для этого крестьяне собирались на площади (если это село) или за околицей, принеся с собой два здоровых сухих бревна. К одному прилаживали ручки, как у двуручной пилы, и начинали тереть бревна друг о друга. Уставших крестьян подменяли отдохнувшие – главное было тереть непрерывно. Через 8-9 часов удавалось получить огонь. Такой огонь очень ценился, собравшиеся разносили его на лучинах по своим избам, где этими лучинами поджигали костры и прыгали через них, веря и надеясь, что таким образом можно очиститься от лихорадки.