Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Все издательства в СССР были государственными, и любой текст должен был перед печатью пройти предварительную цензуру. Ее осуществлял государственный орган управления по делам литературы и издательств (Главлит) - эдакое «Министерство правды» по Оруэллу.
Во времена Сталина случайно просочившееся в печать произведение могло быть признано постфактум преступным, а автор и цензор могли серьезно пострадать. Однако , по мнению многих писателей, условия при Сталине были более понятными, и в крайних случаях сам тиран по становился критиком неоднозначного автора. В 1960-е же произвол цензоров доходил до абсурда, в этом смысле это время было для многих даже страшнее и доводило писателей до отчаяния.
Было много причин, по которым книги не печатали. Они могли, по мнению цензоров, содержать критику советского строя (пусть даже аллегорическую и завуалированную), быть недостаточно патриотичными и не соответствовать ценностям советского человека. Кроме того, в книгах не должно было быть позитивного изображения религии и несоветской трактовки различных исторических событий. Не печатали и всех писателей, эмигрировавших из Советской России - они считались врагами и предателями отечества.
Вот некоторые из книг, которые напечатали лишь перед распадом СССР.
Иван Бунин «Окаянные дни»
М., «Эксмо», 2011Бунин жил в Москве, когда случилась революция 1917 года. Он не поддержал большевистского переворота, симпатизировал белому движению и даже хотел пойти добровольцем на фронт. В 1920 году он эмигрировал во Францию.
Свой ужас от хаоса и беспорядков, царящих на улицах во время революции и Гражданской войны, и отношение к большевикам Бунин описал в дневниках. По этим записям он затем составил знаменитую книгу «Окаянные дни». В Париже ее опубликовали сразу же в 1925 году, но в СССР этот «антисовесткий» текст просто не мог увидеть свет.
Некоторые художественные произведения Бунина были напечатаны небольшим тиражом в СССР после смерти Сталина, но «Окаянные дни» с резкой критикой большевиков и революции были запрещены вплоть до перестройки и вышли лишь в 1988 с некоторыми цензурными поправками. Полностью текст был опубликован уже в 1990.
Обложка первого полного издания романа Е. И. Замятина «Мы» на русском языке
Издательство имени Чехова, Нью-ЙоркФантастическая антиутопия Замятина оказала сильнейшее влияние и на Олдоса Хаксли, и на Джорджа Оруэлла. «О дивный новый мир» и «1984» были написаны уже после «Мы». Но ни один из этих романов не был допущен к печати в СССР.
«Мы» описывает тоталитарное государство, очень напоминающее военный коммунизм, где жизнь человека, даже интимная, находится под контролем властей. Советские цензоры усмотрели в произведении издевательство над советским строем (и правильно сделали), а также нелицеприятный для большевиков намек на события Гражданской войны.
Замятина хотели выслать из страны вместе с группой других антисоветских писателей, но затем арестовали «до особого распоряжения». Благодаря прошениям друзей он был через некоторое время освобожден.
Замятин успел еще до ареста передать рукопись на Запад, и роман был издан в США, а затем в Европе. На родине писателя подвергли травле за это «предательство», и в 1931 году он сам попросил у Сталина разрешения покинуть страну. Здесь опять на помощь приходят влиятельные люди - любимчик Сталина Горький просит за Замятина - и автору «Мы» позволяют покинуть СССР. С 1931 и до самой смерти в 1937 он живет в Париже.
«Мы» опубликуют в СССР только в 1988.
Большинство произведений, за которые российские читатели обожают Булгакова, были опубликованы уже после его смерти. В оттепель 1960-х в официальной печати хотя и с купюрами и ужасными цензурными вмешательствами, но все же вышли «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита».
«Собачье сердце» Булгакову рекомендовали даже не отдавать на ознакомление в Главлит. Но он показал ее и, конечно, ее сочли невозможной для публикации острой политической сатирой.
Рукопись была конфискована в 1926, но по просьбе Максима Горького текст был через некоторое время выдан автору обратно. Вскоре он появился в самиздате и был невероятно популярен.
В 1987 году «Собачье сердце» было впервые напечатано в СССР, а в 1988 году появилась экранизация книги, ставшая настоящим хитом и разошедшаяся на афоризмы.
Обложка первого издания романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» (на итальянском языке)
Pantheon Books, 1957Этот роман, объективно рассказывающий о революции и Гражданской войне в России - одно из лучших произведений русской литературы 20 века (и не только). «Доктор Живаго» принес Пастернаку Нобелевскую премию и одновременно стал причиной настоящей травли в СССР.
После того как «толстые» журналы, где печатались все литературные новинки, отказались печатать роман, он переправил роман в Италию, где он и был напечатан (недавно были рассекречены документы, доказывающие причастность ЦРУ к публикации романа в странах соцлагеря). Вслед за этим Пастернак был объявлен на родине предателем и началась его травля.
Редколлегия журнала «Новый мир» в открытом письме заявила, что книга клеветнически изображает Октябрьскую революцию «и народ, совершивший эту революцию, и строительство социализма в Советском Союзе». Нобелевскую премию назвали политической акцией. По мнению «истинно советских» редакторов, премия связана «с антисоветской шумихой вокруг романа» и никак не отражает «литературных качеств творчества Пастернака».
Травля поэта достигла такого масштаба, что к ней были привлечены и простые пролетарии. Появился даже афоризм, перефразировавший одну из обвинительных речей на партсобраниях: «Я Пастернака не читал, но осуждаю». В итоге Пастернак был вынужден отказаться от премии, так как ему угрожали высылкой из страны.
«Доктор Живаго» был опубликован в СССР лишь в 1988 - по иронии судьбы как раз в «Новом мире».
Первое полное издание
Corpus, 2016Как военный корреспондент Гроссман одним из первых побывал в концлагере Треблинка, освобожденном советскими солдатами. Его статья «Треблинский ад» была первой публикацией о холокосте в советской печати.
Для Гроссмана эта тема была еще и очень личной - его мать погибла в массовых расстрелах евреев в Бердичеве. Вместе с другим военным корреспондентом Ильей Эренбургом, Гроссман собрал документальные материалы о холокосте и свои наблюдения в сборник «Черная книга».
В СССР книгу не захотели печатать, чтобы не выпячивать тему гибели именно евреев. Считалось, что на конкретной национальности не стоит фокусироваться, нужно писать о преступлении нацистов в целом и о страданиях советского народа в целом.
В 1947 году книга была напечатана на английском в США, на русском впервые была опубликована только в 1980 в Израиле и то не полностью. В России полный текст книги был издан лишь в 2015 году!
Первое издание романа
L’Age Homme (Швейцария), 1980История создания романа похожа на блокбастер. Во многом книга основана на биографии самого Гроссмана. В «Жизни и судьбе» Гроссман пишет о Сталинградской битве, в пучине которой побывал как военный корреспондент, о жизни в эвакуации, о репрессиях и о том, как соседи и друзья отворачиваются от родственников репрессированных.
Эпопея Гроссмана, которую сейчас называют «Войной и миром XX века», в СССР посчитали идеологически вредной - слишком много критики сталинского режима (Гроссман даже сравнивает Сталина с Гитлером). В публикации Гроссману отказали, более того, КГБ провел обыск у писателя и изъял опасную рукопись.
По счастью, у друга была копия текста - и он переправил ее за границу. Роман был напечатан в Швейцарии в 1980, а в СССР лишь в перестройку - в 1988, да и то с купюрами. Полный текст вышел лишь в 1990.
В 2013 году ФСБ (бывший КГБ) торжественно передали рукопись романа Министерству Культуры.
Обложка первого издания русского перевода
Phaedra Publishers, 1967История запретной любви взрослого мужчины и несовершеннолетней нимфетки была запрещена во многих странах - Франции, Великобритании, и даже в США несколько издательств отказались публиковать «Лолиту».
В СССР Набокова и вовсе не могли напечатать, ведь он был сыном политика-центриста, ярого противника большевиков. Вся семья Набоковых покинула Россию после революции, и они считались «предателями».
Однако книги Набокова ходили в самиздате и интеллектуальная элита имела возможность с ними ознакомиться. А в 1950-60-х в научных филологических статьях стали цитировать отдельные труды Набокова (в том числе комментарии к «Евгению Онегину» Пушкина, который Набоков перевел на английский).
Сам Набоков не верил, что «Лолиту» когда-либо опубликуют в СССР. В послесловии русского перевода, который он выполнил еще в 1960-х, он писал: «Мне трудно представить себе режим, либеральный ли или тоталитарный, в чопорной моей отчизне, при котором цензура пропустила бы “Лолиту”».
Но книга все же появилась в официальной печати, правда, только в 1989 году.
Обложка первого тома книги «Архипелаг ГУЛАГ»
Советский писатель-Новый мир, 1989Благодаря Солженицыну в советской печати впервые заговорили о ГУЛАГе. Репрессии коснулись многих семей, по политическим статьям в лагерях сидели десятки тысяч людей. Однако многие годы печать замалчивала реальные условия заключенных, голод, болезни, а также невыносимый труд.
В 1968 году в «Новом мире» чудом появилась повесть Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Она была основана на личном опыте 8 лет, проведенных в лагерях.
Всю последующую жизнь Солженицын посвятил исследованию карательной системы СССР и репрессий, он собирал информацию по лагерям всей страны, описывал, как они создавались и кто в них работал - и все это вошло в книгу «Архипелаг ГУЛАГ».
Солженицын был одним из главных советских диссидентов, борцом за свободу, ярым противником цензуры. КГБ пристально наблюдал за ним и в итоге обнаружили рукопись «Архипелага ГУЛАГ». Солженицын к тому времени уже успел передать текст на Запад и в 1973 году он был опубликован в Париже. Солженицына признали изменником родины, лишили гражданства и вынудили уехать из страны.
В 1989 году в «Новом мире» появились отдельные главы исследования, а в 1990-е текст вышел полностью - тогда же Солженицыну вернули гражданство и он прилетел обратно в Россию.
Обложка первого издания
М.: Советский писатель, 1989Автор называет свою книгу «хроникой времён культа личности». Как и многие произведения, обнажающие ужасы сталинского режима, книга Гинзбург была сначала опубликована за границей, а в СССР появилась лишь в 1988.
Гинзбург была арестована во время большого террора в 1937 году и 10 лет провела в тюрьмах. Автобиографический роман рассказывает о побоях во время допросов, о том, как фальсифицировали дела и заставляли признаваться в преступлениях, которых человек не совершал, как запугивали арестом всей семьи.
Гинзбург пишет о тотальных доносах, о том, что сосед доносил на соседа, надеясь оказаться в милости НКВД, но потом оказывался сам в тюрьме за то, что недостаточно донес или по стороннему доносу.
Особенно ужасна в ее изображении женская тюрьма, где мужчины в погонах бьют своих же соотечественниц так, что они теряют память и сходят с ума.
С 1989 и по сей день спектакль «Крутой маршрут» уже не одно десятилетие идет в московском театре «Современник». По мотивам книги в 2009 году вышел фильм «Внутри вихря» с Эмили Уотсон в главной роли.
Участь многих поэтов этого времени была печальной. Партия и Главлит требовали стихи патриотические, показывающий героизм советского народа, труд и счастливую жизнь в СССР. Лирика, любовь, страдания - все это не допускалось до печати как что-то враждебное, «капиталистическое» и совершенно не нужное советскому человеку.
Не печатали эмигрировавших Зинаиду Гиппиус, Дмитрия Мережковского. Лишь в 1960-х стали печатать избранные стихи Константина Бальмонта и Марины Цветаевой. Лишь в 1986 были изданы стихи репрессированного Николая Гумилева, а в 1989 большим событием была первая публикация авангардных стихов Владислава Ходасевича. Не печатали и многие стихи некогда популярнейшего крестьянского поэта Сергея Есенина.
Многие поэты вынуждены были писать в стол, но некоторые стихи и в столе хранить было опасно. Так, есть расхожая легенда, что Анна Ахматова записывала свои стихи на клочке бумаги, давала своим друзьям заучить наизусть, а потом сжигала лист. Друзья проделывали то же уже со своими знакомыми - и так стихи распространялись. Также сборники поэзии активно распространялись в самиздате.
Многих поэтов репрессировали, правда, обвинения были в основном не связаны с творчеством - это были подозрения в антисоветских заговорах. Однако Осип Мандельштам пострадал за эпиграмму на Сталина «Мы живем, под собою не чуя страны», где он называет вождя «кремлевским горцем», намекая на его скудную образованность.
НКВД, а потом КГБ изымали рукописи и самиздатные списки стихов, но ничего не уничтожали. Все тексты хранились в архивах спецслужб или передавались в спецхран (специальные хранилища при библиотеках), доступ к которым был лишь у ограниченного круга лиц. По этим архивам многие утраченные произведения были восстановлены и опубликованы после распада СССР.