Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Среди русских писателей очень мало юмористов - большинство из них считали своей миссией серьезные рассуждения о судьбах России и смысле жизни. Зощенко же, подобно великим предшественникам Николаю Гоголю и Михаилу Салтыкову-Щедрину, бросил вызов обществу и тонко высмеивал новый класс людей, появившийся после революции 1917 года.
«С точки зрения людей партийных - я беспринципный человек. Пусть. Сам же я про себя скажу: я не коммунист, не эсер, не монархист, я просто русский», - пишет Михаил Зощенко в автобиографии в 1922 году.
Впрочем, Зощенко воевал в гражданскую за войну за красных и выражал симпатию большевикам: «По общему размаху мне ближе всего большевики. И большевичить я с ними согласен». Зощенко, как и большевики, не верил в Бога и считал православные обряды даже смешными, любил «мужицкую» Россию. При этом открыто заявлял, что он не марксист и никогда им не станет.
Зощенко иронично подмечал, что писателем в его время быть трудно: «Требуется нынче от писателя идеология». К сожалению, именно отсутствие идеологической составляющей в его произведениях сыграло с ним злую шутку.
Зощенко особенно потешался над новым главным советским классом - рабочими и их «мещанскими замашками». Во многих рассказах он помещает героев в театр, и сам факт того, что они там оказались, уже выглядит комичным. Искусство они не понимают, а в душе презирают, но хотят прослыть культурными! Такие герои сначала ведут себя весьма прилично, а потом непременно устраивают скандал.
Иллюстрация к рассказу "Аристократка" художника-карикатуриста Сергея Лемехова
Рассказы. Михаил Зощенко/Дрофа Плюс, 2006Так, в знаменитом рассказе «Аристократка» (1924), герой рассказывает друзьям, что стоит опасаться дам в шляпках и с золотыми зубами - одна такая потащила его в театр. «А я этаким гусем, этаким буржуем нерезаным вьюсь вокруг ее и предлагаю: - Ежели, говорю, вам охота скушать одно пирожное, то не стесняйтесь. Я заплачу». В итоге дама съедает в антракте аж три пирожных. Представляя, сколько нужно будет за это заплатить, бедный герой перестает быть «гусем», а начинает орать «ложи взад», причем Зощенко нарочито снижает его речь до простонародной и ругательной.
А в рассказе «Кризис» (1925) писатель смеется над «уплотнением», которое проводили большевики (это же, кстати, описывает и Михаил Булгаков в «Собачьем сердце»). В многочисленные комнаты бывших дворянских квартир подселяли новых жильцов - чаще из пролетариев (и соответствующего культурного уровня). Так героя рассказа поселили в просторную… ванную комнату. И все бы ничего, но туда каждый день ходили мыться жильцы… «А их, подлецов, тридцать два человека. И все ругаются. И, в случае чего, морду грозят набить».
Комедия "Не может быть"
Леонид Гайдай/Мосфильм, 1975В 1975 году культовый советский режиссер Леонид Гайдай снял комедию по мотивам произведений Зощенко «Не может быть». Она состоит из трех новелл и наглядно демонстрирует эпоху НЭПа, новых советских людей и их нравы.
До начала писательской карьеры, во время Первой мировой войны, Зощенко записался добровольцем на фронт и участвовал в сражениях. Он получил многочисленные медали за храбрость и отличную службу. А также «заработал» порок сердца, из-за которого был вынужден покинуть армейские ряды и подрабатывать в разных областях в нескольких городах России: «За три года я переменил двенадцать городов и десять профессий».
Прапорщик Зощенко, 1916
Общественное достояниеПозже он вступил добровольцем в Красную Армию и участвовал в Гражданской войне, однако из-за сердца вновь был демобилизован. В 1922 году его произведение впервые опубликовали.
Рассказы, новеллы и повести Зощенко, а также его детские рассказы о Ленине, в 1920-30-х годах имели большой успех и издавались огромными тиражами.
Михаил Зощенко, 1923 год. Из фотоальбома «Эпоха Октября: время в образах» Литературная газета. II выпуск
Борис Игнатович/SputnikВ самом начале Второй мировой войны Зощенко вновь хотел записаться добровольцем на фронт, но его признали негодным и отправили в эвакуацию. С собой он взял чемодан рукописей и немного личных вещей.
В эвакуации Зощенко завершил автобиографическую повесть «Перед восходом солнца», которую считал своим главным трудом. В ней писатель пытается преодолеть и понять причину своей меланхолии, душевных страхов и неврозов. Эта одна из первых русских психоаналитических работ. Однако полностью в советской печати она так и не вышла.
После войны, в 1946 году партия усилила цензуру и закрыла ряд журналов. Зощенко же обвинили в том, что он недостойно вел себя во время войны - «окопался в тылу» и никак не помог советскому народу. Его сатиру признали антисоветской.
«Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами»" - говорилось в постановлении партии 1946 года. Зощенко исключили из Союза Писателей, фактически это означало, что писателю была закрыта дорога к печати. Его лишили средств к существованию.
Он немного зарабатывал на переводах. В 1954 году по настоянию английских студентов, приехавших в СССР, писателя позвали на встречу с ними. Он публично высказал несогласие с постановлением партии - и припомнил, что он вообще-то герой войны. После этого его вызвали на собрание коммунистической партии и принудили покаяться.
Писатель, однако, был тверд, и заявил, что ничего не собирается просить у советской власти. «Сатирик должен быть морально чистым человеком, а я унижен, как последний сукин сын…»
Лишь в 1958 году ему удалось выбить небольшую пенсию от государства. Однако вскоре жизнь Зощенко трагически оборвалась - застарелая болезнь сердца все-таки одолела писателя.